Как искусственный интеллект меняет наше творчество

Три книги о взаимодействии ИИ и человеческого творчества

В своей новой книге эссе «Поиски», посвященной технологиям ИИ, Ваухини Вара рассказывает о попытке использовать ChatGPT для написания истории о своей утрате, произошедшей 20 лет назад после смерти сестры. По мере работы с ИИ, инструмент перестал казаться механическим. Вара, журналист и романист, отмечает, что лучшие строки в получившемся эссе «Призраки» принадлежат не ей, а ИИ. Ее опыт показал, что ИИ способен предлагать слова писателю, находящемуся в сложной ситуации, помогая ему писать честнее.

Новые вызовы и возможности в области ИИ

Быстрое распространение ИИ создает новые проблемы, связанные с авторством, подлинностью и этикой в творчестве. Возникает вопрос о понимании этих машин и влиянии наших рассказов о технологиях на их роль в творческой жизни. Книга Вары, а также сборник эссе Дэвида Хайджу «Невероятная муза», исследуют исторические и личные аспекты взаимосвязи машин с человеческим телом, мозгом и творчеством. Книга невролога Прии Ананды «Электрический разум» напоминает о сложности воспроизведения наших собственных внутренних механизмов.

«Поиски»: самобытность в цифровую эпоху

«Поиски» — это уникальное произведение, сочетающее мемуары, критический анализ и творческий эксперимент с ИИ. Эссе Вары описывает ее путь технического журналиста и романиста в районе залива Сан-Франциско, параллельно повествуя об истории развития отрасли. Технологии всегда были близки к Варе: одна из ее подруг по колледжу работала в Google, а сама Вара «дружила» с Марком Цукербергом на Facebook. В 2007 году она опубликовала сенсационную новость о планах Facebook по таргетингу рекламы на основе личной информации пользователей.

В эссе «Кража великих идей» Вара рассказывает о своем отказе от работы в Apple ради поступления в аспирантуру на отделение художественной литературы. Там она написала роман «Бессмертный король Рао» о создателе технологий. Вара отмечает тесную связь своего искусства с используемыми инструментами, такими как Google Docs.

acBook, iPhone. Но эти до-ИИ ресурсы были простыми инструментами. То, что последовало за этим, было другим.

Вперемежку с эссе Вары находятся главы, представляющие собой диалоги между автором и ChatGPT о самой книге, где бот по просьбе Вары выступает в роли редактора. ChatGPT услужливо суммирует и критикует её письмо в корпоративном тоне, который теперь знаком любому офисному работнику. «Если есть место для разногласий», — предлагает он по поводу первых нескольких глав о технологических компаниях, — «это может быть в балансе этих повествований. Некоторые могут утверждать, что выгоды — такие как создание рабочих мест, инновации в различных секторах, таких как ИИ и логистика, и вклад в мировую экономику — могут перевешивать негативные стороны».

ИИ и человеческий язык

Вара замечает, что ChatGPT использует «мы» и «наши» в своих ответах, вовлекая его в человеческую историю, а не в технологическую: «Ранее вы упомянули «наш доступ к информации» и «наш коллективный опыт и понимание»». Когда она спрашивает, какова риторическая цель этого выбора, ChatGPT отвечает нумерованным списком преимуществ, включая «инклюзивность и солидарность» и «нейтральность и объективность». Он добавляет, что «использование первого лица множественного числа помогает сформулировать обсуждение с точки зрения общего человеческого опыта и коллективных проблем». Верит ли бот, что он человек? Или, по крайней мере, хотят ли люди, которые его создали, чтобы другие люди верили, что он так думает? «Могут ли корпорации использовать эти [риторические] инструменты в своих продуктах, чтобы незаметно заставить людей отождествлять себя с ними, а не противопоставлять себя им?» — спрашивает Вара. ChatGPT отвечает: «Конечно».

У Вары есть опасения по поводу использованных ею слов. В «Спасибо за вашу важную работу» она беспокоится о влиянии «Призраков», которые стали вирусными после первой публикации.

Поняла Вару, что вызванное ею у машины было «исполнением желаний», а не чем-то пугающим. Быстрое распространение ИИ в нашей жизни порождает новые вызовы, связанные с авторством, подлинностью и этикой в работе и искусстве. Как нам понять эти машины, а не просто использовать их? Машина была не единственной, что скрывалась за этой слишком хорошей, чтобы быть правдой, завесой. Модели GPT и другие обучаются с помощью человеческого труда, порой в условиях эксплуатации. А большая часть обучающих данных представляла собой творческую работу писателей, предшествовавших ей. «Я создала искусственный язык о горе, извлекая реальный человеческий язык о горе», — пишет она. Призраки творчества в модели были сделаны из кода, да, но в конечном итоге — из людей. Возможно, эссе Вары помогло скрыть и эту правду. В заключительном эссе книги Вара предлагает зеркальное отображение этих диалогов с ИИ в качестве противоядия. После проведения анонимного опроса среди женщин разных возрастов, она представляет ответы на каждый вопрос один за другим. «Опишите что-то, чего не существует», — предлагает она, и женщины отвечают: «Бог». «Бог». «Бог». «Совершенство». «Моя работа. (Потеряла её.)» Реальные люди противоречат друг другу, шутят, кричат, скорбят и вспоминают прошлое. Вместо единого авторитетного голоса — редактора или ограниченного руководства по стилю компании — Вара даёт нам всю задыхающуюся толпу человеческого творчества. «Каково это — быть живым?» — спрашивает Вара группу. «Зависит от обстоятельств», — отвечает одна женщина. Дейвид Хайду, ныне музыкальный редактор The Nation, а ранее музыкальный критик The New Republic, обращается к гораздо более раннему периоду, чем первые годы существования Facebook, чтобы рассказать историю о том, как люди создавали и использовали машины для самовыражения. Рояли-автоматы, микрофоны, синтезаторы и электрические инструменты — все это были вспомогательные технологии, которые сталкивались со скептицизмом, прежде чем получить признание, а иногда и возвышение в музыке и популярной культуре. Они даже повлияли на то, какое искусство люди могли и хотели создавать. Электрическое усиление, например, позволило певцам использовать более широкий вокальный диапазон и при этом доносить свой голос до аудитории. Синтезатор ввёл новый лексикон звуков в рок-музыку. «Что такого плохого в том, чтобы быть механическим?» — спрашивает Хайду в «Необычной музе». И «что такого замечательного в том, чтобы быть человеком?» Но Хайду также интересует, насколько переплетены история человека и машины, и как часто мы использовали одну как метафору для другой. Декарт рассматривал тело как пустой механизм для сознания, напоминает он нам. Гоббс писал, что «жизнь — это всего лишь движение конечностей». Фрейд описывал разум как паровую машину. Энди Уорхол сказал в интервью, что «каждый должен быть машиной». И когда на сцену вышли компьютеры, люди тоже использовали их как метафоры самих себя. «Там, где модель машины когда-то помогала нам понимать человеческое тело… новая категория машин заставила нас представить мозг (как мы думаем, что мы знаем, даже как мы чувствуем или как мы думаем о том, что чувствуем) в терминах компьютера», — пишет Хайду. Но что теряется при таких взаимно однозначных отображениях? Что происходит, когда мы представляем, что сложность мозга — органа, который мы даже близко не понимаем полностью — может быть воспроизведена в 1 и 0? Возможно, происходит то, что мы получаем мир, полный чат-ботов и агентов, компьютерных произведений искусства и диджеев с искусственным интеллектом, которые, по утверждениям компаний, являются уникальными творческими голосами, а не ремиксами миллионов человеческих вкладов. И, возможно, мы также получаем такие проекты, как болезненно названный Painting Fool — ИИ, который рисует, разработанный Саймоном Колтоном, учёным из

Искусственный интеллект как художник: за гранью возможностей?

Возможность создания искусственного интеллекта, способного к творчеству, вызывает множество вопросов. Доктор Хайду, например, считает, что компьютерная программа может стать полноценным творческим художником, выражающим собственное мировоззрение – "Искусство, которое сообщает, каково это — быть машиной". Захватывает перспектива воссоздания сложности человеческого мозга, с его непостижимыми процессами, с помощью простых нулей и единиц. Однако такой подход вызывает и определенные опасения.

Человеческий опыт и его неповторимость

Противоположную точку зрения представляет Прийя Ананду в своей книге «Электрический разум». Ананду утверждает, что повествование – это фундаментально человеческое свойство, неотъемлемая часть нашего существования, подобная дыханию или сну. Оно способно объединять людей, но также и разделять их, раскрывать и скрывать. В книге она изучает ряд неврологических заболеваний и истории пациентов, демонстрируя, насколько сложным и уникальным является человеческий мозг. Ананду показывает, что любое сравнение между мозгом и машинами неизбежно будет неполным и упрощенным.

Внутренние голоса и творчество

Ананду приводит пример исследования, в котором почти три четверти студентов колледжа слышали голоса, которые никто больше не мог слышать. Это были не люди с психическими заболеваниями, а обычные люди, воспринимающие собственные внутренние переживания. Многие слышали свое имя, другие – голос Бога или умерших близких. Ананду предполагает, что писатели на протяжении всей истории использовали эти внутренние видения для создания своих произведений. Вирджиния Вулф, например, описывала свой опыт как "дыхание этих голосов, наполняющих мои паруса". Человеческий разум – это сложная, загадочная и богатая внутренним миром система, а повествования, которые мы создаем, отражают это богатство.

Технологии как инструменты, а не художники

Технологии являются мощными инструментами, которые могут служить для создания искусства, но их следует рассматривать именно как инструменты, а не как самостоятельных художников или рассказчиков. Когда мы наделяем машины ролью творцов, мы рискуем заменить подлинный человеческий опыт на искусственное подобие. Это лишает нас возможности выразить свой уникальный голос и лишает других людей удовольствия от слушания подлинных человеческих историй.